Россия, Украина, отдельные арабские экономики и даже некоторые европейские, включая Германию и Норвегию — мы все в группе риска.
Неэквивалентный обмен как признак ловушки бедности
Суть проблемы: меняем золото, урановую руду, нефть, газ, пшеницу, кукурузу (нужное подчеркнуть) на бусы айфоны, мерседесы и прочее технологически сложное добро, которое сами не производим. Вспоминая Пушкина:
— Он был глубокий эконом.
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Эквивалентен ли такой обмен? Во времена Пушкина — да. Он «Онегина» писал ДО промышленной революции. Во времена Маска — увы, нет. Менять картошку на бананы нормально, но обмен товаров первого передела на технически сложные — признак деградации экономики.
Сознательное или вынужденное снижение сложности экономики — деиндустриализация, вывоз сырья вместо продуктов его переработки — один из факторов классической ловушки бедности по Бруно Кналлу. Чем выше добавленная стоимость, чем выше степень «передела» продукции, чем сложнее и разветвленнее экспорт — тем успешнее страна в целом. Чтобы понять, как это работает, нужно посмотреть туда, куда у нас не любят тратить бюджетные деньги — на образование.
Образование в примитивных экономиках
Для экономики высокого передела характеры потребность в образованных кадрах. Первый-второй передел не подразумевают высокого уровня образования. Мельнику не нужно иметь степень кандидата наук, чтобы смолоть зерно в муку. Для такой экономики норма — низкий спрос на высококвалифицированных специалистов, отсутствие инвестиций в науку. Наука просто не нужна: чтобы добыть (вырастить) сырье, достаточно работников в образованием средней школы, максимум ПТУ. Нет запроса — нет инвестиций в научный потенциал, это закон рынка. Мы все это наблюдаем последние 20-30 лет на примере собственной страны.
Чтобы инвестиции в образование и науку окупались, промышленность и сектор услуг должны обеспечить спрос на подготовленные кадры. Помните девяностые? Две самые востребованные специальности тогда — юристы и экономисты. Буквально через 5-7 лет оказалось, что количество специалистов по этим профессиям на порядки превышает потребность в них. И люди, потратившие 5-6 лет на получение диплома, в итоге раскладывают овощи в Пятерочке, работают таксистами или курьерами. Почему? Да потому что промышленность запроса на них не давала и принять их не может, а развитие сектора услуг тормозится низким уровнем жизни основной массы населения.
В чем ловушка?
Сократив инвестиции в науку и образование, страна через 5, 10, 15 лет получает дефицит квалифицированных кадров. Даже если появляется общественный запрос на рост промышленности и господдержка такого роста, производственный сектор просто некому развивать. Нет технических специалистов. Нет инженеров. Да тех же экономистов нет — старые позабыли все, чему их учили, таская ящики с молоком в Магните, а новых не обучили. Итог — дальнейшая деградация экономики и ее неспособность развиваться без внешней помощи.
Помощники
Тут будет уместно вспомнить советскую промышленность, в основе которой стояли не местные эксперты, а тот самый пресловутый запад. Американцы, если быть точным. Погрязшие в Великой депрессии Штаты были рады заказам от молодого советского государства. Оборудование производили в США, доставляли в Союз на грузовых кораблях. Американские спецы монтировали его и за короткое время возводили новый готовый к работе объект с нуля (загуглите — Альберт Кан, если хотите знать об этом периоде больше).
В 30-х по такой схеме в СССР появилось более полутора тысяч новых предприятий. 200 тысяч американцев участвовали в работах по их запуску, обучали будущих советских инженеров. Такую же помощь мы получали и от Германии, правда, в меньших объемах.
Перспектива
Для ловушки деиндустриализации, как и для ловушки инфляции, характерно развитие по спирали. Несколько циклов — и страна опускается к примитивной экономике 18 века, с той лишь поправкой, что в домах по-прежнему горит лампочка Ильича, а на кухне работает телевизор.