Два популярных лидера патриотов — Игорь Стрелков и Евгений Пригожин — не только не испытывают друг к другу симпатии, но и открыто высказывают взаимную ненависть. Конечно, тут можно искать личные причины, но всё же есть и что-то куда более значимое.
На первый взгляд они оба выступают за одно и то же. Оба не стесняясь критикуют военных, обвиняя их в многочисленных неудачах. Оба очень осторожно высказываются о президенте, даже если время от времени позволяют себе, не называя его по имени, выражать своё недовольство тем, как он руководит страной. Оба считают что надо, несмотря ни на всё происходящее вокруг, воевать дальше, хотя оба прекрасно понимают, насколько всё безнадежно. Оба настроены на сохранение существующего строя, но при условии наведения порядка и наказания «жирующей элиты».
Кстати, принципиальная разница между идеями левых и пропагандой правых популистов состоит в том, что левые, не идеализируя действующую элиту, видят корень зла не в её развращенности или продажности, а в самой системе, в структурах и отношениях, которые надо менять. Напротив, правый популизм, обрушивая громы и молнии на головы разложившихся верхов, не призывает менять систему, проводить структурные реформы или тем более пересматривать правила социальной и политической жизни. На место развращенной элиты должны прийти «правильные парни», готовые заботиться о народе (или нет). В основе своей такой популизм совершенно консервативен и его бурный взлет связан как раз с тем, что система находится в кризисе и её пытаются спасать хотя бы такими извращенными методами.
Именно в связи с этим многие комментаторы уже сравнивают Евгения Пригожина с Бенито Мусслини и прочат ему поход на Москву, аналогичный походу на Рим, организованному итальянским Дуче в 1922 году. Напротив, Стрелков и его товарищи, создавшие Клуб рассерженных патриотов, считают неизбежной смуту, которая начнется по окончании военных действий, и хотят собравшись с силами «задушить её в зародыше». В документах КРП ссылаются на Робеспьера и его Комитет общественного спасения, но позиция авторов этого текста скорее заставляет вспомнить про генерала Корнилова и его неудавшийся путч 1917 года, ускоривший приход к власти большевиков. А Пригожин, с точки зрения Стрелкова и его товарищей, сам как раз и является одним из факторов этой смуты.
Разумеется, и те и другие заблуждаются. Якобинцы и большевики потому и смогли преодолеть смуту, что были выразителями радикальных потребностей, не просто выступая за системные преобразования, но и осуществляя их на практике. То, что консерваторам кажется смутой, на самом деле было революцией. И преодоление хаоса, порождаемого распадом старого режима, возможно именно ценой окончательной ликвидации его остатков. Говоря языком консерваторов, смуту, если уж она разразилась, можно обуздать только изнутри, реализовав повестку перемен.
Муссолини в Италии 1922 года удалось, совершив консервативный переворот, подавить назревавшую революцию. Но для этого ему нужно было бороться с уже вполне сформировавшимися левыми силами, а вовсе не с коррумпированной элитой. Ситуация в России сейчас не такова — массового организованного протеста нет, а потребность в переменах, даже если она абсолютно назрела объективно, не является осознанной и сформулированной в массовом сознании. Так что у пригожинской «превентивной контрреволюции» нет оппонента. В такой обстановке он в самом деле становится фактором дестабилизации. Так что вряд ли ему удастся повторить успех молодого Муссолини. А вот Стрелкову с его единомышленниками, в случае начала пресловутой «смуты», и в самом деле грозит повторить судьбу генерала Корнилова. Но вряд ли такая перспектива им понравится.