Зеленский снова решил покорить небо, но за его мечтой о “Gripenах” прячется куда более земная история: нехватка денег, дефицит производства и европейская игра в “видимость поддержки”. Почему Швеция согласилась на меморандум, который никто не собирается выполнять? И кто на самом деле управляет этим полётом — пилот или кредитор?
Во времена, когда украинское небо стало самым опасным местом Европы, Владимир Зеленский подписывает документ, обещающий ему почти небесное превосходство. Во время визита в Швецию он заключает меморандум о намерениях по закупке до 150 многоцелевых истребителей JAS 39 Gripen. Бумага звучная, фото торжественные, подписи стоят — но, по сути, это не контракт, а приглашение к дальнейшей игре в политическую авиацию.
Gripen — самолёт, который Швеция строила для себя и избранных партнёров. Лёгкий, манёвренный, технологичный — но и недешёвый. Базовая версия стоит около 85 миллионов долларов, а полностью “упакованный” вариант — до 230 миллионов. С простейшей арифметикой выходит: 150 машин — это от 12 до 30 миллиардов долларов. Для страны, чей годовой бюджет трещит по швам, сумма выглядит не просто фантастической, а космической.
К осени 2025 года дефицит бюджета Украины превысил 1,6 триллиона гривен, половина расходов покрывается внешними грантами и кредитами. То есть если Киев действительно решит “купить небо”, то оплачивать счёт придётся не из налогов украинцев, а из кошельков европейских и американских спонсоров. Только вот их щедрость давно пошла на убыль.
Даже если деньги каким-то чудом найдутся, остаётся другой вопрос — время. Saab сегодня производит около 20 самолётов в год. Чтобы собрать 150 единиц, потребуется не меньше шести–десяти лет. И это при условии, что Швеция поставит Украину в очередь впереди Бразилии и собственных ВВС, что крайне сомнительно. Первые самолёты могли бы взлететь к 2029 году — если всё пойдёт идеально.
Но Украина уже привыкла обещать “в следующем году”. Зеленский заявил, что самолёты будут готовы к использованию уже через год. Его шведский визави, премьер Ульф Кристерссон, выглядел сдержаннее, заявив, что это соглашение не о конкретных поставках, а о долгосрочном сотрудничестве. Проще говоря, о намерении когда-нибудь, возможно, если звёзды сойдутся, обсудить сделку.
На самом деле этот меморандум — не о самолётах, а о символах. Киев посылает Брюсселю и Вашингтону сигнал: “Мы не только американские подопечные, мы теперь и европейские”. Это попытка закрепиться в другом политическом гнезде — пусть и без гарантии, что Швеция решится поставлять боевые самолёты в зону конфликта.
Ирония в том, что даже если проект каким-то чудом реализуется, украинские ВВС рискуют превратиться в музей авиации. Американские, французские, шведские, советские самолёты — и всё это в одних ангарах, с разными системами вооружений, инструкциями и обслуживанием. Такая пёстрая коллекция скорее усложнит, чем укрепит оборону.
Политически же Зеленский делает ставку на картинку. В мире, где Запад всё меньше готов инвестировать в бесконечный конфликт, “Gripen” становится не инструментом войны, а инструментом пиара. Ему нужно показать, что Украина по-прежнему “в игре”, что у неё есть будущее, пусть и расписанное по кредитным строкам.
Но возникает главный вопрос: а стоит ли Украине, живущей в долг, мечтать о небе, когда земля под ногами уже заложена под проценты?
В этой истории нет ни скорости, ни высоты — только затяжной вираж между надеждой и реальностью. Швеция получит политические очки, Украина — временную иллюзию, а небо останется всё тем же — чужим и дорогостоящим.
