Вскоре после кончины Горбачева я понял, что за анекдот напоминают иные высказывания о нем и о перестройке. Авторы этого ряда не скупились на торжество и гнев — короче говоря, пересолили со злорадством. И еще больше с жалостью к себе. Улюлюканье выходило жалобно.
«Сатирик Милонов пришел однажды к Гнедичу пьяный, по своему обыкновению, оборванный и растрепанный. Гнедич принялся увещевать его. Растроганный Милонов заплакал и, указывая на небо, сказал: «Там, там найду я награду за все мои страдания…». «Братец, — возразил ему Гнедич, — посмотри на себя в зеркало: пустят ли тебя туда?»
Возможно, что поэт Милонов из пушкинского «Table-talk’а» претерпевал несправедливо и вправе был рассчитывать на воздаяние. Однако — что на церковный взгляд, что на житейский — измененное состояние сознания и внешнее безобразие страдальца к справедливому воздаянию не приблизят.
Примечательно и страшно вот что. Когда в 2007 году умер Ельцин — деятель, счеты к которому были куда свежее и подробнее, — общественная реакция вышла гораздо сдержаннее. Сегодня же в шутках про казни земные и загробные слышится вой толпы, сбежавшейся на расправу с булгаковским профессором Персиковым: «Бей его! Убивай… Мирового злодея! Ты распустил гадов!»
Но Горбачева не выбирали всенародно, он не распускал СССР и не спускал советский флаг, не собирался отказываться от марксизма (если это ценность, кем-то вновь открытая). Дозволенное в перестройку при Горбачеве еще внушало большинству не омерзение, а интерес и надежду. Гласность, демократию, рынок вырвали у него из рук, чтобы, мол, не только партократы пользовались. За многое из случившегося по декабрь 1991 г. (не говоря о дальнейших событиях) Горбачева разумно обвинять в том, что он дозволил или не смог не дозволить. Но сделано это было другими людьми.
Похоже, что на представителей поколения «ой, чего мы натворили!» (давно сменивших интерес к Бухарину и Столыпину на гимны Сталину и Берии) нашло сегодня полное затмение и на душе у них радостно. Взвалившим на Горбачева все грехи не нужно больше совеститься, вспоминая, кто как — против нынешней своей веры — низвергал, агитировал и голосовал, урывал свое в рыночных механизмах 90-х, в гламуре и смыслократии 2000-х.
Им такое мнимое отпущение приятно, как перестроечным новомышленцам. Те году к 1989-му поверили, будто всегда были за Бухарина и Чехословакию. И против «культа личности» — тотально, как положено при «новом мышлении», а не половинчато, как в «период застоя». А если, мол, и кривили раньше душой, то в том виноваты «культ личности» и «административно-командная система».
Ладно уж если бы на Горбачева — вряд ли праведно — пытались возложить все зло, случившееся с 1985 года. Те, кто считает, что злом в России является все не вполне советское, воодушевляются мыслью, что настало время для антиперестройки, которая покончит со злом. Энтузиасты поздравляют друг друга, что «завершился цикл», «спало проклятие» и настало «время возвращения». Возвращения к чему? В 90-е был смысл мечтать о невозможном возвращении в 89-й или в 90-й, чтобы разобраться, что еще можно переиграть. «Ойчегонатворильцы» ныне мечтают о возвращении в 1984-й? Или сразу в 1953-й? Я уже встречал мнение, что не нужно нам книг, изданных в перестройку. А глумление над упоминанием репрессий для изрядной части пишущих и читающих — давно хороший тон.
Какое-то время наше общество пугали «перестройкой-2». Мол, «системные либералы» и «несистемная оппозиция» с опорой на «креативный класс» вот-вот продавят новую редакцию «всяких безобразиев». С тех пор «системные либералы» порядком растеряли влияние, а многие оказались за рубежом. «Несистемная оппозиция» большей частью перекочевала туда же.
Однако все заметнее, что на «перестройку-2» больше всех рады купиться те, кто больше всех ненавидит «перестройку-1». Речи судящих Горбачева таковы, что убеждаешься: СССР не спасло бы даже послезнание. Ибо эти люди слишком многое забыли и мало чему научились. «Переиграть перестройку» для них означает сделать все наоборот, причем начиная с «катастрофы ХХ съезда». Ведь в мифологии «ойчегонатворильцев» ХХ съезд КПСС занял место 1937 года из мифологии послесталинской: «Так было все хорошо, и тут предательский удар поразил честных коммунистов!»
Более того, не удивлюсь, что к грядущему 70-летию «жизни без вождя» сегодняшние сталинцы-бериевцы возьмут на вооружение презрительный мем поздней перестройки «последние 70 лет». И что важно, с поклонниками сказочного Сталина спорить становится просто страшно. Это теперь называется «раскалывать общество». Подразумевается, расколоть общество можно только с нежной, сталинистской стороны, поэтому допустимо лишь добродушно подмигивать необольшевикам, убеждающимся, будто «они здесь власть». Еще, конечно, не государственная, но духовная: «Проповедник сказал на костер — значит, на костер!»
И ведь точно так же страшно было пойти в перестройку против «конвергентов», носителей кисших десятилетиями мечтаний о «возвращении к ленинским нормам», о новом нэпе и конвергенции с Западом. Сомневавшихся считали людьми жестокими и бездуховными. Затем, когда все посыпалось, не зазорно стало уже прямым текстом говорить, что рынок не обязан быть гуманным, а «Запад нас работать научит».
Сегодня я наблюдаю людей, твердящих, что «нужен СМЕРШ» — скорее не абакумовский (судьба Абакумова их не трогает), а йен-флеминговский, где «берут и кончают». Людей, убежденных, что есть волшебная «сталинская модель экономики», от которой все процветает и человечнеет. Уверенных, что на Западе сплошь уроды, зато Восток «поможет нам восстановить социализм».